Сергей белановский. Социолог Сергей Белановский: "Китай создает новый тип цивилизации"

Сергей Александрович Белановский - российский социолог, кандидат экономических наук, автор более 50 научных публикаций по социологии, экономике, политологии и маркетингу. Автор известных учебников по методам социологических маркетинговых исследований «Методика и техника фокусированного интервью» (в готовящемся втором издании - «Индивидуальное глубокое интервью») и «Метод фокус-групп». Является одним из основателей российской традиции так называемых «качественных» методов исследования. Названные методы приобрели широкую популярность в странах Запада еще в 70-е годы, однако в России данная традиция исследований до 90-х годов полностью отсутствовала.

kremlin.ru

Про статью Колесникова

Прочитал текст Андрея Колесникова, опубликованный в новой статье «Есть ли жизнь после выборов?» . Получилось так, что я с самого начала неправильно прочитал заголовок. Мне показалось, что статья называется «Есть ли жизнь после Путина», что меня с научной точки зрения воодушевило. Вот, думаю, наконец-то нашелся единомышленник. Но при внимательном прочтении оказалось: «Есть ли жизнь после выборов». Интересно, конечно, но уже не так. Мне кажется, что моя очитка не случайна. Я уже давно размышляю не о Путине, эпоха которого заканчивается у нас на глазах, а о той эпохе, которая за ней последует.

Заочно мы с Колесниковым давно знакомы. Я читал много его текстов. По многим вопросам наши мнения совпадают. Однако сейчас обозначилось одно «но». Если предельно упростить, сегодня вопрос уже должен стоять не о том, какой Путин плохой, сколько глупостей и преступлений он натворил. Здесь нет разногласий, я не вижу смысла продолжать дискутировать эту тему. Кстати, далеко не все, что он сделал, было неправильно. Я считаю, что главный вопрос не в том, что будет после прошедших выборов, а что будет после Путина. На эту тему есть много расплывчатых формулировок типа, что будет плохо, страна развалится, «после серых приходят черные» и т.д. Все правильно, но неконкретно и не конструктивно. Конечно, как говорил Мамардашвили, если на тебя несется лавина, то никакое знание о ней тебя не спасет. Хотя, кто знает, может быть, обнаружится какая-то лазейка. В этом смысле я гностик.

Что должно стать доминантой сегодняшней экспертной повестки дня? Есть разные мнения. Мое таково, что в обществе идут скрытые идеологические процессы. Не те, что идут в телевизоре и даже в интернете, а другие, так сказать, в толще народных масс. С идеологической точки зрения путинский режим был интересным и, возможно, уникальным феноменом, что и позволило ему продержаться так долго. О деталях когда-нибудь потом. Важно будущее. Я думаю, что сейчас начинается трансформация «странного» путинского режима в классическую латиноамериканскую модель: правая (в латиноамериканском смысле этого слова) олигархическая диктатура и постепенно - очень медленно - самоорганизующееся левые народные массы. Конечно, это моя гипотеза. Меня 4 года не подпускали к социологическому полю, а то, что основано на локальных наблюдениях, часто оказывается спорным. Возможно, позднее я смогу сказать что-то более конкретное.

Для меня показательным в подтверждении моих мыслей является феномен Грудинина. Это предвестник левого реванша. Симптомы везде, в том числе и у самого Колесникова: Волоколамск, Кемерово и т.д. Есть диктаторы, после которых экономическая жизнь продолжается и успешно развивается. Корейские лидеры в 1996 году Чон Ду Хван и Ро Дэ У были обвинены в коррупции и осуждены судом. Можно упомянуть диктаторские режимы успешно развивающихся Вьетнама и Малайзии. Важно: кем бы ни были правители этих стран, они задали стране правильное направление. Сравним с революционными лидерами типа Уго Чавеса, Мугабе, Манделы, да того же Ленина. Как бы ни были плохи предыдущие режимы, то, что натворили эти люди, несопоставимо по своим последствиям.

Путин задал стране «левое» направление развития, которое окончится «левым реваншем». Как бы ни было плохо его нынешнее управление, в случае левого переворота (возможно, не внезапного, а ползучего) качество управления упадет в разы. Что же делать? Поддерживать Путина? Честно говоря, я бы над этим подумал, если бы он не развязал новую холодную, а в регионах и горячую войну, взорвал сложившийся мировой порядок. Внешнеполитические риски возросли на порядок. Сейчас это уже больше, чем риски. Путин однозначно должен уйти. Но что дальше? Силовики превратились в мощную лоббистсткую группировку. Самую мощную из существующих. Нет сомнения, что именно они придут к власти. Что тогда? Поддерживать левых? Увольте.

Существует и третья сила - условно «либералы». В широком смысле к ним принадлежим и мы с Колесниковым. Но… Мы все внимательно следим за правительственными разработками экономической программы нового срока Путина. Там работают известные люди. Конечно, у всех свое мнение, но лично мое - реинкарнация советских дореформенных документов. Плохи они не тем, что там предлагаются жесткие меры (их там почти нет), а тем, что чувствуются ограничения внутренней цензуры. Даже в стилистике ощущается неадекватность. Почему так получилось? Думаю, из-за конфликта мотиваций: занять принципиальную профессиональную позицию и одновременно… попасть в правительство. И еще - недооценка опасности левого реванша. Последнюю проблему никто в упор видеть не хочет.

Что делать? Вот несколько сырых мыслей.

1. Создать параллельный ЦСР, целью которого станет разработка альтернативной стратегии развития страны. Принципы организации должны быть иными, чем у ЦСР и у упомянутого Колесниковым ИНСОРа. Их продукцию мы уже видели. Какими должны быть эти принципы - тема отдельного обсуждения. Если коротко - рассредоточенная сеть экспертов.

2. При обсуждении проблем - никаких интеллектуальных ограничений. Сегодня ситуация слишком похожа на известную фразу Солженицына: на дискуссию выносятся 5% вопросов, остальные 95% объявляются за рамками дискуссии. Не берусь судить о процентах, но ключевые вопросы - точно оставлены за рамками дискуссии. Даже у Кудрина, хотя он единственный, кто осмеливается публично призывать к смене внешней политики.

3. Думаю, что стране нужна децентрализация. Не имитационная, а всерьез. Вопрос очень сложный, но сейчас он и вовсе объявлен чуть ли не за рамками закона. Законом объявлена «державность».

4. Кто-то верно сказал, что для «державности» России не хватает русских. И уже никогда не хватит. Особенно за Уралом. Это упрямый факт, константа, которую глупо игнорировать. Уже по одной этой причине нужны новые подходы. Есть предложение создать в Сибири «капиталистический интернационал инвесторов». Эту мысль высказывал один из экспертов по Китаю (противник китайской экспансии) в моем отчете 2005 года.

5. По моей специальности социолога - мониторить идеологический тренд. Пусть коллеги меня извинят, но ФОМ, ВЦИОМ и, как ни странно, Левада-центр с этой задачей не справляются. К тому же первые два засекречены.

6. Формат итогового документа - 20 страниц под единой авторской правкой и с единой авторской (пусть коллективной) позицией. С энергичной стилистикой, четкими выводами и предложениями. При написании документа не учитывать никаких авторских статусов. Никаких раздач разделов документа для написания сообразно статусу авторов, как это делалось в советское и постсоветское время. Многие их таких статусных людей заслуживают уважения, но вместе получается эклектичный и скучный документ (в духе съездов КПСС). Кто не помнит документов, которые в свое время писались в Волынском? Скука - это аргумент, против которого не выставишь возражений.

Совсем недавно «Новые Известия» публиковали прогноз аналитика Дмитрия Милина о путях, которыми может пойти наша страна. Сегодня подобные же мысли, но уже с учётом результатов последних исследований, которые он провел, высказывает в ФБ социолог Сергей Белановский, озаглавив свои размышления:

Конец прекрасной эпохи

Мало кто осознает, что в настоящий момент заканчивается не просто гайдаровско-ельцинская и путинская эпоха, а происходят изменения гораздо большего масштаба.

Сначала о том, что эпоху 90-х годов и последующую путинскую эпоху (которая к тому же эволюционировала), я помещаю в один кластер. Да, ни Гайдар, ни Ельцин не помышляли о войне с Украиной. Думаю, что для них это было бы страшным бредовым сном. Уже после взятия Крыма я беседовал с одним японцем, и тот спросил у меня, а возможно ли, что начнётся война на Донбассе. Я ответил, что не могу себе такого представить. На следующий день донбасские «ополченцы» начали войну.

Вот и сегодня я не могу себе представить войну России и Украиной, а завтра... НАТО струсит, санкции не действуют, и если наши военные путем сосредоточения сил и средств смогут провести блицкриг, захватив заодно и Белоруссию, то я уж и не знаю... Единственное, на что, наверное, не решатся, это на войну с Казахстаном, хотя русских там много. Хотя, если развязать в Казахстане гражданскую войну... Но лучше останемся при моём сегодняшнем мнении, что я такого не могу себе представить. Но это попутное.

Итак, заканчивается эпоха в которой я объединил 90-е и последующей годы. Это были годы господства идеологии рыночной экономики. Конечно, на практике от этой идеологии давно отошли. Правда, осталось жёсткая монетарная политика. Ни Путин, ни его окружение не собираются её сдавать. Но боюсь, что придётся, иначе не сбалансируется милитаристско-социальный бюджет. Набиуллина - человек твёрдый и принципиальный. Я знаю её лично и уверен в этом. Она умеет понимать важность серьёзных аргументов и в какой-то мере готова уступить. До какого-то предела. Потом скажет «нет» и уйдёт.

Что будет? Инфляция, которая убьёт даже те отрасли, которые вроде бы имеют шанс выжить и даже начинают приподниматься. Выживут те, кто ближе к источнику эмиссии. Не надо долго думать, кто это будет - военно-промышленный комплекс.

Но и это ещё не главное. Меняется менталитет населения и властей. Этот процесс идёт – посмотрите данные ФОМ или других, какие вам больше нравятся. Гайдаровская рыночная идеология уходит и из элит, и из населения. Бывшая демшиза будет голосовать за советское прошлое. Но оно не вернётся. Возникнет идейный вакуум. Чем он заполнится? Безыдейное общество, будет требовать от государства «дай». Гигантский желудок, который требует всё больше, а получает всё меньше. Стоит начаться инфляции, её уже не остановить. Латинская Америка в чистом воде.

Может быть, удастся сдержать инфляцию? Двадцать лет народ надеялся на это чудо. Но чудес не бывает.

Возможна ли сейчас демилитаризация? Я даже не знаю. Вопрос слишком серьёзный, но густо замазан пропагандой, враньём и секретностью. Боюсь, что у военных найдутся аргументы. Боюсь, что от таких аргументов даже мы заколеблемся. А то что там 80% вранья, скрыто секретностью. «В Россию можно только верить».

Пришло к власти поколение, которое не знает что такое война. Победившая революция и возникшая благодаря ей демократия могут иметь разные продолжения.

Самое спокойное - это когда идеологический маятник перестал раскачиваться и жизнь постепенно налаживается... Демшиза становится все более вменяемой, радикалы становятся маргиналами, возникший в результате революции новый аппарат управления постепенно повышает свою квалификацию, берут на работу старые кадры (аналог военспецов, только мирный). Далее обычный для демократии беспорядок: то фермеры бастуют, то водители грузовиков, то какие-нибудь экологи, и так далее. Конфликты как-то утрясаются и начинается нормальная, спокойная жизнь.

Возьмём теперь вариант двухполюсной революции, когда возникают две противостоящие друг другу силы, обладающие достаточным потенциалом для развязывания гражданской войны. Маятник, как во Франции, мог качаться несколько раз, но колебания шли с затуханием и, слава Богу, затихли. Сегодня Франция - нормальная спокойная страна, а буза, которая периодически возникает по разным поводам, уже не опрокидывает общественный строй и не приводит к гражданской войне.

Почему я написал о конце гайдаровской эпохи, выдвинув этот тезис, как главную мысль? Потому, что в прошедшие годы гайдаровская рыночная идеология была официальной. Что происходило в действительности - вопрос другой. Но сегодня вместо массового движения гайдаровцами называют себя очень немногие (не хочется обижать их словом маргинальные) лица. Они тоже уходят. как ветераны войны, становятся единичными личностями и доживают свой век.

Что приходит на смену?

Прежде всего хочу процитировать недавние слова одной очень высокой чиновницы, которую я причислял к гайдпровскому направлению: «Реформистский драйв уходит. Ему на смену идёт инвестиционный.» - Я спрашиваю: «Инвестиционный - это значит лоббистский, получение денег от государства?» - Отвечает: «Ну, да».

Итак, реформистский этап закончился. Профессиональная несостоятельность (подчеркиваю: абсолютная несостоятельность) некоторых программ и стратегий, которые я читал, подтверждает эту мысль.

Гайдаровская идея в её первоначальном виде уходит в прошлое, а люди (те, что остались честными учёными), именующие себя гайдаровцами, уходят в советскую экономико-математическую школу с новыми компьютерными возможностями.

Если бы российская революция была однополярной и сохранила институт демократии, страна худо-бедно развивалась бы, становясь похожей на Западную Европу. Но этого не получилось. Коммунисты и ФСБ, равно как и значительное число деидеологизированной массы образовали второй полюс качания маятника, результатом чего на данный момент стали Грузия, Украина, милитаризация по всему миру, фактическое уничтожение института демократии.

Но это ещё не конец истории. Хорошо это или плохо, но вера в демократов-гайдаровцев, а потом в Путина (при слабеющей, но сохраняющейся гайдаровской идеологии) стала ослабевать и исчезла. Последние попытки «демократов-гайдаровцев» становятся уже несерьёзными. Вроде бы очевидный сценарий, что ФСБ их задушит, как ни странно, тоже не реализуем.

В стране растёт недоверие к власти вообще, будь она гайдаровская или фсбшная, а про то, что она когда-то была гайдаровской либо забыли, либо вспоминают с озлоблением (фраза из фокус-группы: при коммунистах я жил лучше), либо никак.

Итак, идеология гайдаровской реформы себя исчерпала. Фактически она закончилась гораздо раньше, что общеизвестно. Возможно, оставались какие-то иллюзии, постепенно слабеющие.

Что дальше? Маятник достиг крайней правой точки, по пути переобувшись из правых гайдаровцев в правых фсбшников. Достигнув крайней точки, маятник начнёт движение назад. В печати и в блогах было процитировано много высказываний из фокус-групп, свидетельствующих о растущем недоверии к власти. Тем, кто не верит, процитирую Галилея: «Подходите и смотрите». Специально организую.

Если и не по законам физики, то по аналогии с ними маятник начнёт движение влево. Власть, увидев это с большим опозданием, тоже захочет начать движение влево, да только милитаризм уже не пускает (боюсь, что пройдена точка невозврата). А гигантский желудок социальных требований не даст спать спокойно. И у этого желудка нет чувства насыщения (как у некоторых собак).

Восстановилась советская ситуация: военно-промышленный комплекс против социальных требований населения. Население в конце концов победит. Но не думаю, что сразу. Впереди тяжёлый путь раскачивания маятника, осложненный, как я думаю, внешним вмешательством. И главную угрозу я вижу вовсе не со стороны США. Но это уже совсем другая история.

"Провел исследование, 10 фокус-групп. Москва, региональный центр, депрессивный моногород. Все пересказывать не буду. Попробую выделить главное", - пишет социолог на своей странице в Facebook .

"С внешней политикой Путина я согласен, с внутренней нет". Это, можно сказать, базисное высказывание. Как ни странно, в московских группах эта позиция выражена сильнее. Видимо, те, кто иначе относятся к внешней политике, - малая часть московской популяции.

В региональном центре критичность возрастает и по поводу внешней, и по поводу внутренней политики. Еще сильнее возрастает в депрессивном моногороде. Здесь возникает гендерная поляризация. Мужчины (многие) все-таки поддерживают внешнюю политику, женщины уже нет: для них холодильник победил телевизор ("мне двух детей растить, как я буду это делать?").

Идет идеологический дрейф, недооцениваемый властью. Да, налицо политическая стабильность, нет протестной агрессии. С работой ставится сложнее, но люди как-то выживают. Нет ощущений отчаяния, жизненного тупика даже в случае потери работы. Видимо, растет маятниковая миграция в крупные города с трехдневным и недельным циклом. Но есть и другое. По ТВ сильно пиарили новый "майский" указ президента - никаких положительных эмоций. Крайне негативно воспринято назначение Медведева и прочих знакомых лиц в правительство. Скептицизм и даже негативизм растут, хотя и не в агрессивной форме. Дальше пересказывать не стану.

Главное: власть недооценивает идеологический дрейф, а также другие факторы: сокращение населения, миграцию, (цифры Росстата не анализировал, ориентируюсь на высказывания) продолжающийся спад в производстве. Сейчас у либералов (по крайней мере, официальных) и власти сложился странный консенсус: увеличивать финансовый прессинг на население. Ради чего - непонятно. Сверх-централизация федеральной власти.

Эта политика не выглядит разумной, даже если часть выжатых из населения средств направить на медицину и образование, особенно если учесть отсутствие вменяемых концепций развития этих отраслей. Сокращение на 20% военных расходов выглядит враньем. 20% - это очень много, это было бы заметно населению, об этом бы говорили.

Власть сама говорит, пусть демагогически, что нужны перемены, радикальные перемены? Какие? Больше сажать управленцев? Сейчас у меня нет времени, да и мысль сырая. И все-таки: вслед за Екатериной Шульман я поддерживаю идею уменьшения полномочий федерального центра и делегирование их в муниципалитеты.

С учетом неизбежно грядущей миграции я бы так сформулировал стратегическую цель: сохранение рамочной российской юрисдикции при расширении полномочий и реальных выборов на местах. Создание институтов типа муниципальной полиции, счетной палаты и т. п. Как бы смешно и нереально это ни выглядело, если этого не сделать, то можно лишиться того, что я назвал главной целью единой рамочной российской юрисдикции. Разумеется, нужна кардинальная чистка федеральных законов".

Даже официальные социологические службы, такие как ВЦИОМ и ФОМ, рапортуют о рекордно низких показателях уровня доверия Владимиру Путину, и если еще в декабре по офицальным данным президенту доверяли 58% опрошенных, то сейчас таких уже лишь 37%. В первый и последний раз такие показатели были у Путина лишь в декабре 2011 года. Старший научный сотрудник Института общественных наук РАНХиГС Сергей Белановский объяснил The Insider причины падения доверия к президенту и возможные последствия этого разочарования.

Общая причина падения доверия к Путину, по моему мнению, кроется в том, что он не оправдывает тех колоссальных ожиданий, которые сформировались в 2000-х годах. Тогда Путин обладал поистине колоссальными полномочиями, выходящими за рамки закона и Конституции. Он мог провести любой референдум, например, по изменению Конституции, и народ бы проголосовал. Одобрили бы все или почти любые предлагаемые им меры. Вероятно, кроме повышения пенсионного возраста, но и здесь надо было бы что-то придумать. Думаю, в тот период он и правда хотел сделать что-то хорошее для страны, вывести ее на широкую, ровную дорогу, но чем дальше, тем становилось яснее, что он этого сделать не может. Причин много, но одна из них – разруха в его собственной голове, отсутствие ясной стратегической мысли, стратегического мышления. Кто-то писал о шизофренической раздвоенности Путина между идеей «назад в СССР» и «вперед к капитализму». Я согласен с этой метафорой.

Историю с Крымом, когда одновременно с падением курса рубля был присоединен полуостров, надо изучать отдельно. Это был своего рода допинг. Признаки деструкции рейтинга Путина мы замечали уже со второй половины 2013 года. Крым – я уверен, что не Донбасс и Сирия – временное переломили этот тренд, но теперь он возвращается.

Ожидания от Путина были просты: ты просил, чтобы тебе дали неограниченные полномочия, и тебе их дали. Прошло 18 лет. Где результаты? Их нет, становится только хуже. Значит, ты оказался неспособен выполнить свои обещания? Но тогда почему ты вообще занимаешь этот пост?

Сегодня в экспертном сообществе России уже идет активное обсуждение транзита власти от президента Путина к его пока неизвестному преемнику. Несомненно, активизиция этих обсуждений идет и в высших эшелонах российской власти. Причины этой активизции две. Во-первых, согласно российской Конституции, ни один президент не имеет права занимать эту должность более двух сроков подряд. Во-вторых, у любой персональной власти существуют биологические ограничения, в связи с чем слова Путина о том, что он не станет ради третьего срока инициировать изменения Конституции, выглядят искренними.

Смена высшей персональной власти в России (и не только в ней) часто сопровождалась серьезными политическими изменениями, затрагивающими саму структуру общества и государства. Не углубляясь в прошлые эпохи, отметим две причины, актуальные для сегодняшнего дня. Во-первых, у каждого руководителя высокого ранга имеются свои личные черты и свои представления о будущем страны. Пример Сталина и Хрущева может служить иллюстрацией значения этого влияния на управление страной. Во-вторых, страна объективно находится в трудном положении, экономический кризис, начавшийся в 2014 году, не закончился и судя по прогнозам, может продлиться еще достаточно долго. Известные слова о «рывке» в развитии с этой точки зрения выглядят неубедительными.

Итак, предстоящий транзит власти и затягивающийся кризис вынуждают экспертное сообшество ставить на повестку для следующие вопросы:

Возможны ли в России политические перевороты, которые принято называть «оранжевыми революциями»? Если возможны, т о каковы будут последствия? Если невозможны, то по какому пути будет дальше развиваться страна?

Возможность «оранжевой революции» обсуждалась в мае текущего года в городах Москва, Владимир, Гусь-Хрустальный в составе исследовательской группы Анастасии Никольской, Михаила Дмитриева и автора этой статьи. Общий вывод состоит в том, что никаких признаков такой революции (агрессии против власти и других подобных явлений) мы тогда не наблюдали. Вместе с тем, было очевидно глубокое разочарование во власти и персонально во Владимире Путине. Особенно возмутило людей повторное назначение Дмитрия Медведнева главой правительства, включение в правительство Виталия Мутко и других чрезмерно знакомых респондентам лиц. Можно утверждать, что у людей теплилась какая-то надежда на изменение ситуации и смену действующих лиц, но после таких назначений она погасла.

Противники революции говорят о том, что все равно ничего не изменится, и пусть лучше все остается как есть. Их главный аргумент: все равно этих людей заменить некем, а если и есть кем, то они будут не лучше нынешних. Так ли это? Кто мог бы стать двигателем протеста? Это сложно предсказать, потому что сценарии могут происходить внезапно. И все-таки я вижу два варианта.

Первый , менее реалистичный, но возможный. Есть люди, которые ради правды (пусть даже специфично ими понимаемой) не побоятся ни потери статуса, ни угроз. Такого человека можно назвать «диссидент» или «псих», но, если он пойдет до конца, «до полной гибели всерьез», ряды его сторонников быстро пополнятся. Они были и раньше, в том числе и во власти, но помалкивали. Но появление смелого лидера – это сильный мотивирующий организующий момент.

Информация о таком событии быстро долетит до других регионов, и найдутся десятки «психов», которые выступят с подобными речами. Что с ними делать власти? Арестовывать? Одного-двух можно, но несколько десятков уже проблематично, особенно если они обладают добровольческими и достаточно массовыми группами поддержки. Подкупить? Сомнительно. Если человек готов на длительный срок заключения или смерть, деньгами его не заманишь.

Второй вариант. Между олигархами все же началась грызня, и удержать ее в тиши полностью не удалось. У олигархов на самый крайний случай есть ресурс: свои депутаты на прикорме. Парадоксально, что прикорм вполне может сочетаться с диссидентскими настроениями. Дан приказ – и они выступили (есть не только денежный стимул, есть компромат и бандиты). Дальше все неотличимо сольется с первым сценарием. И идиотизм власти проявляется в том, что к такому сценарию они не готовы. Пишут свои темники, это смешно. И Росгвардия в такой ситуации — тоже смешно. Депутат заксобрания все-таки какая ни на есть, но фигура. Убрать можно, а арестовать, пожалуй, нельзя. Одного-двух можно, а десяток уже нельзя. Как-то не получится создать по сталинскому сценарию «антипартийную группу».

А что будет при варианте стагнации? Исследования говорят о нарастании некоего странного явления, которое нуждается в более глубоком изучении. При внешнем спокойствии и даже апатии негативизм по отношении к власти и требование радикальных решительных мер растут. Возникает странный вопрос, не описанный в учебниках политологии. Нарочно заостряя формулировку, поставим его так: можно ли управлять страной, где никто не бунтует (за исключением локальных конфликтов типа волоколамской свалки), но все тотально ненавидят власть, что проявляется в разговорах в очередях, дома, на даче, в других местах? Российская социология пока не м ожет дать ответа на этот вопрос.

Таким образом, прорисовываются два сценария: «оранжевая революция» или стагнация при внешнем спокойствии, но нарастании всеобщего негативизма, сопровождающаяся загниванием (разложением с оциальных структур).

Поскольку оба варианта почти идентичны друг другу, возникает вопрос: возможен ли третий? Ответ зависит от того, надолго ли у власти хватит ресурсов на обеспечение кормления депутатов, чтобы никто не ушел обиженным? Судя по резко возросшему фискальному прессингу на население, ресурсов остро не хватает. Правда, никто, за исключением касты посвященных, не знает, на что они идут (может быть и они не знают). Опубликованные данные о бюджете не вызывают доверия. Тогда зачем, вместо того, чтобы ослабить фискальную удавку, ее все туже затягивают, а женщины в Гусь-Хрустальном спрашивают: как мне растить моих детей?

Долго ли, коротко ли, но такая ситуация все-таки приведет к «оранжевой революции». Правда, для этого нужна партия или организация, которая начнет говорить с народом на совершенно ином языке: не том, на котором говорит власть и не том, на котором говорит оппозиция. В какой-то мере об этом языке можно судить по выступлениям Грудинина, мол я сам видел, как из молока извлекали сливочное масло и заменяли пальмовым, а потом из этого делают сыр и передают в торговые сети.

Что нужно делать государству, чтобы революции избежать? Радикально перестраивать государство. К примеру, значительную часть его полномочий надо передавать в муниципалитеты. Люди должны напрямую видеть, что увеличение налогов действительно превращается в новые дороги (или, наоборот – снижение налогов не ухудшает состояние города). Реформы такого рода очень сложны и требуют серьезной предварительной подготовки. Но и времени для этого уже почти не осталось. Проекты Кудрина и Титова оказались несостоятельны, равно как и проект самого Путина. Теперь реформами придется заниматься всерьез.

В Социолог Сергей Белановский: "Китай создает новый тип цивилизации"

Социальная стратификация и цифровое общество. Китай создает новый тип цивилизации. Быстрые успехи цифровых технологий инициировали много дискуссий и прогнозов. В частности, обсуждается вопрос о влиянии этих технологий на социальную стратификацию общества. В частности, высказывается гипотеза о том, что новая стратификация будет выстраиваться, так сказать, в зависимости от близости людей к этим технологиям: бОльшие доходы и социальный статус будут иметь те, кто сумеет быстрее ими пользоваться или работать на переднем крае их развития. Соответственно те, кто не сумеет включиться в этот процесс, будут перемещаться вниз по социальной лестнице. Этот аспект новой стратификации интересен и достоин обсуждения. Однако цифровые технологии могут влиять на социальную стратификацию и более серьезным образом.

В социальных сетях многие обратили внимание на публикацию фонда Карнеги , посвященную планам Китая по внедрению цифровых технологий. Впечатляет. Говоря коротко, Китай планирует вести досье на каждого человека и каждому человеку присваивать определенный рейтинг в зависимости от того, насколько «хорошо» он себя ведет. Рейтинг динамичен: «плохие» поступки (например, ДТП) его понижают, «хорошие» вознаграждаются ростом. В зависимости от рейтинга человек будет получать доступ к кредитам по разным процентным ставкам, доступ к трудоустройству различных уровней и т.д. Если эти планы реализуются, а технически они вполне реалистичны, возникнет новая социальная стратификация и - не побоюсь сказать - новый тип цивилизации.

Проект Китая неожиданным образом реализует давнюю идею меритократии - стратификации общества, основанной на заслугах. Частично эта идея реализуется в любом обществе. Однако социальные механизмы, обеспечивающие ее реализацию в любом обществе несовершенны, о чем свидетельствует расхожее слово «проходимцы». Китайский проект радикально преобразует идею меритократии. Каждый человек в рамках этого проекта получает свой индивидуальный рейтинг, измеренный по объективным основаниям. Каждый человек имеет возможность подняться или опуститься в зависимости от своих поступков. Ключевой вопрос такой стратификации - это критерии, на которых она будет выстраиваться. Говоря иначе, речь идет об алгоритмах исчисления рейтингов.

Попытаюсь представить, как это выглядело бы в СССР, если бы он располагал такими технологиями. Думаю, что в утопических мечтах советские руководители мечтали о чем-то подобном. Они заложили бы в рейтинг такие критерии, как наличие или отсутствие судимости, успехи в учебе, участие в субботниках, посещение субботников, разного рода «общественную активность», наличие или отсутствие в биографии семейных разводов, количество детей в семье и многое другое. В рыночной экономике к этому добавляется хорошая кредитная история, отсутствие нелегальных доходов и т.д. Понятно, что постарались бы заложить и то, что называется деловыми качествами, способностями, талантами, но как их измерять - это вопрос, поскольку речь идет о неких потенциях, прогнозе будущих успехов. К примеру, Сталин сумел оценить потенциал ракетчика Королева, но как это сделать заранее (до реальных успехов) с помощью цифровых технологий - не вполне ясно. Можно применить психологические тесты, но я не уверен в их прогностической силе. Какое общество получится в результате? Будет ли оно успешно развивающимся или застойным? Конкурентоспособным или нет? Справедливым или несправедливым? На эти вопросы сейчас трудно ответить.

Фонд Карнеги, опубликовавший этот обзор, дал ему заголовок «Как Китай строит цифровую диктатуру». Как ни странно, я не согласен с таким категоричным выводом. Его, как минимум, надо доказывать. Нелепую систему критериев, которую, как я предполагаю, заложили бы советские руководители, можно и поменять, если нужда заставит. Искусственный интеллект, наверное, сможет обеспечить настройку критериев на некие критерии эффективности (критерии второго уровня). Но здесь мы подошли к границе моих технических компетенций. Дальше в этом направлении рассуждать не берусь. Остается понять, в какой мере китайская может быть распространена по всему миру. Я не специалист по Китаю, но мне кажется, что описанная модель в чем-то созвучна идеалам конфуцианства. Добавляя к этому решимость сегодняшних китайских властей не идти по пути западной демократии, а создавать свой собственный особый путь стимулирует государственные инвестиции в эту область. Так что практическая реализация этого замысла кажется мне вполне возможной.

А что в странах Запада и в России? Системы слежки и оценивания они могут сделать не хуже китайцев. Но разница в том, что Китай намерен сделать эту систему легальной и легитимной, тогда как американская АНБ и российское ФСБ создают и используют эту информацию втайне. С ее помощью они могут в какой-то мере манипулировать обществом, расправляться с отдельными индивидами или организациями, но построить легальную стратификацию не могут - ни с точки зрения права, ни с точки зрения менталитета общества. Философские идеи меритократии существовали в Европе со времен античности, но они существовали в конкурентной философской среде, тогда как в Китае конфуцианство после правления Цинь Шихуанди на долгие века осталось абсолютно доминирующей философской системой (по крайней мере государствообразующей). Западные общества и, я думаю, Россию для внедрения такой системы придется ломать через колено (что в принципе, возможно, и Россия тому пример). Но внедрение такой системы частями, начиная с банковской системы, вполне возможно и уже реализуется. Трудно сказать, насколько далеко может зайти этот процесс. А вот в Китае такая система, быть может, имеет шанс стать органичной.

КАТЕГОРИИ